Школьников И. А.
Ивановский государственный университет
РЕПРЕЗЕНТАЦИИ МУЖСКОГО СУФРАЖИЗМА В ВЕЛИКОБРИТАНИИ
(к постановке проблемы)
За свою полувековую историю суфражистское движение Великобритании сумело создать мощную пропагандистскую машину, разработать множество, говоря современным языком, пиаровских технологий, начиная с организации широкой кампании в прессе (статьи, карикатуры, рекламные постеры и пр.), и заканчивая демонстрациями, процессиями, маршами из города в город, каждый из которых подкреплялся визуальными, доступными для понимания широких избирателей, средствами, и т.д. Необходимость столь тщательно разработанной пропагандистской кампании отвечала одной из основных задач движения за избирательные права женщин – работе по изменению общественного сознания, и с этой точки зрения эффективность ее не вызывает сомнений.
Между тем в движении за политическое равноправие полов принимали участие не только женщины, но и мужчины, хотя их число и было сравнительно невелико. И если вопрос о том, существовало ли мужское суфражистское движение как таковое, и если так, то до какой степени оно было независимым, представляется открытым, то существование мужского суфражизма как феномена, оказавшего немалое влияние на социо-культурную жизнь Великобритании начала ХХ века и размывание гендерных границ, бесспорно. И если говорят о появлении на общественной сцене Англии Новой Женщины, то можно ли говорить и о появлении Нового Мужчины?
При исследовании такого феномена как мужской суфражизм наибольший интерес представляет проблема его репрезентаций, того, каким образом мужчины-суфражисты позиционировали себя в самом движении, и как они воспринимались со стороны. В соответствии с этим, основными вопросами являются следующие:
Какова была мотивация тех мужчин, которые принимали активное участие в суфражистском движении? Здесь характерной чертой является то обстоятельство, что около 50 % принимавших активное участие в суфражистском движении мужчин были женаты на суфражистках, либо состояли с ними в родстве, что позволяет говорить о складывании суфражистских династий, действовавших на протяжении двух-трех поколений. Кроме того, многие суфражисты выступали в поддержку движения не только из чувства сочувствия или веры в справедливость, но и из-за убеждения в том, что наделенные правом голоса женщины окажут самое благоприятное влияние на социальную и политическую жизнь. Вместе с тем, вряд ли можно назвать хотя бы одного из активно действовавших мужчин-суфражистов, который посвятил бы этому делу всю свою жизнь, и для которого не было бы вопросов более важных.
Как сами суфражисты воспринимали себя и оценивали свою роль в движении? Широко распространенным понятием в риторике суфражистов и суфражисток было понятие рыцарственности, рыцарского, благородного отношения к слабому полу, то есть в данном случае мужчины-суфражисты воспринимали себя в качестве защитников и покровителей женщин, находясь, таким образом, на позициях патернализма и протекционизма по отношению к женскому полу. Кроме того, находившиеся на просуфражистских позициях мужчины активно пытались репрезентировать себя в роли прогрессивных, передовых людей, тех, кто сумел оставить викторианское общество позади. С другой стороны, будучи сторонником суфражистского движения, Бернард Шоу, тем не менее, заявил в ответ на просьбу выступить на суфражистском митинге, что мужчина на подобного рода платформе всегда «выглядит дураком». Боязнь показаться смешным, а также простая лень, стояла на пути у относительно большого количества английских мужчин в начале ХХ века, которые разделяли суфражистскую позицию, полагая, что женское дело – это дело мужчин.
Каким образом мужчины-суфражисты воспринимались со стороны участниц самого движения; были ли они преданными друзьями или же врагами в войне полов? Последнее в большей степени было характерно для воинственно настроенных милитанток, чья риторика была направлена на формирование новой гендерной идентичности, на создание нового типа женственности, одновременно апеллируя к давно укоренившемуся идеалу рыцарской маскулинности. Пока мужчины-суфражисты ограничивались лишь конституционными методами борьбы, отношение к ним со стороны милитанток было доброжелательным. Но, как только некоторые из них стали также претендовать на образ «мучеников» (тюремные заключения, голодовки и т.д.), отношение резко изменилось, поскольку подобные действия вступили в конфликт с риторикой милитанток. Данный вопрос представляет значительный интерес, прежде всего, в отношении конструирования гендерной идентичности мужчин-суфражистов, которая в условиях движения, где преобладали женщины, занимавшие руководящие посты, нередко принимала форму гендерного конфликта.
Изображение мужчин-суфражистов со стороны антисуфражистов. С точки зрения последних, все те мужчины, которые симпатизировали суфражизму, делились на несколько категорий. Во-первых, это «чудаки», которые, решив, что они нашли нравственное основание суфражизму, «сразу же вскакивают в седло и мчатся куда-то сломя голову», пренебрегая всеми соображениями общественной пользы. Во-вторых, это те, кто подобно Джону Стюарту Миллю, воспринимают любую критику в адрес женщин как личное оскорбление. Третья категория – это романтически настроенные идеалисты, скрывающиеся за маской деловых людей, ведущие уединенный образ жизни, для которых память о какой-то женщине стала своего рода религией. В-четвертых, это «интеллектуалы», которые полагают, что наделение женщин правом голоса успокоит расшатанные нервы определенного числа достойных женщин.
Наконец, восприятие этих мужчин со стороны всего общества, прежде всего, самих мужчин. В викторианскую эпоху, когда идеалом для мужчин, принадлежавших к среднему и высшему слою английского общества, была не столько сама власть, сколько мужественность, те мужчины, которые выступали за равноправие полов, характеризовались со стороны общества как слабохарактерные, нуждающиеся в дополнительном «вливании крови».